Контртуш*

В «Дуплете»
Стелле было скучно.
Грациозно присев на тахту, она вертела в тонких пальчиках пузатый бокал с коньяком и разглядывала сквозь янтарь напитка бильярдную залу.
В «Дуплете» помимо завсегдатаев собрались пару шумных компаний, пять-шесть «гастролеров» -катал, несколько офисных работников, уже изрядно навеселе катающих шары на пуле да ресторанная публика, уничтожающая запасы спиртного и кухни.
Основное внимание в бильярдной привлекала партия за ближайшим к Стелле столом. Тут в «московскую пирамиду» на «интерес» встретились два заядлых товарища – нынешний кавалер Стеллы, Александр, бывший то ли директором ночного клуба, то ли учредителем тотализатора (точно не знала даже сама его пассия) и Николай, отчаянный игрок, кутила, что, впрочем, не мешало ему заведовать сетью магазинов женского белья. Николай давно положил глаз на Стеллу, а посему игра шла не столько на «интерес» (хоть ставка и была неплохой), сколько ради куража перед дамой. Оба игрока презрев как опасность подставок, так и голос разума играли самые безобразные и рисковые шары, после каждой удачи купаясь больше не в аплодисментах зрителей, сколько в легкой полуулыбке предмета обожания обоих.
А Стелле было скучно.
Она глотнула коньяк, забыла закусить, и снова с тоской оглядела зал.
Нет, она уже была не юной веселой девочкой, которую «под шэфе» впервые привезли в бильярдную и ради смеха дали в руки кий. Давно прошли и те искрометные дни, когда ветреные отношения сменялись одни за другими, а разбитые сердца и судьбы можно было складывать в мозаики, смеясь под искрящиеся брызги шампанского. Ушла и та усталость, холодный расчет и цинизм холодного сердца, когда кавалеры становились похожими на партнеров по игре, а соперники у стола зачастую бывали потом кавалерами на ночь. Исчезла даже боль, пустота и переживания от бесцельно прожитых лет и в один серый день она просто перестала задавать себе вопрос «А правильно ли я жила?» и свет над зеленым сукном стал тусклым.
Стелле было скучно.
Она закурила, снова улыбнулась бескровными губами своему «милому» Александру, разрешила себе вальяжно подмигнуть Николаю, чем приободрила его на новые подвиги, и, откинувшись на спинку тахты, прикрыла глаза.
Отчего-то вспомнилось, что, сейчас на улице лето. Показалось очень странным. Она почти никогда за эти годы не была на улице. Ночи в бильярдной, клубах, ресторанах, днем салоны, сон, подруги в тех же ресторанах, передвижение в машине. Она не видела солнца, не видела ни зимы, ни лета, ни осени. Эти изменения настигали ее максимум в виде налипшей снежинки на плечике пальтишка или желтого грязного листка, уцепившегося за каблук, словно молящего «Вспомни!».
То ли коньяк так играл в голове, то ли скука расшалилась не на шутку, но Стелла вдруг вспомнила себя молодой. Ей было тогда… кажется шестнадцать. Да. Тогда тоже было лето.
Скука тихо засмеялась, взяла бокал вина и села рядом на тахту:

Партия 1. Фукс.*
Анечка.
*

-Ань! Ну, Анька! Долго тебя еще ждать? – нетерпеливый голос подружки с лестничной площадки подгонял и мешал одновременно.
Анечка, девушка лет шестнадцати, вертелась возле зеркала, добавляя последние штрихи к наведению красоты. А точнее показывала язык отражению и оттопыривала уши. Отражение – миленькое, круглолицее создание с еле заметными веснушками, белокурыми локонами, осыпающими солнечным водопадом хрупкие плечики до самого платья, скрывающего уже аппетитные женские формы – с удовольствием отвечало веселой егозе тем же.
-Ну, Ань! Дискотека без нас так кончится! Парни обидятся, напьются и уйдут куда-нибудь! – этот довод возымел воздействие и в проеме дверей, наконец, показалась виновница задержки.
Легкой походкой, обогнав зазевавшихся подружек, она выбежала из подъезда и, крикнув «Никуда парни не денутся от такой красоты!» помчалась в сторону школьного двора.

Сама дискотека в школе это «классика жанра»: Музыка играет для двух, трех «влюбленных» пар «ботаников», которых уже «обвенчали» родители. Остальные же либо сидят по стеночкам, либо бродят по школьным коридорам, приставая к девушкам, либо запершись в туалетах или классах курят и пьют пронесенные тайком «контрабанды». Но главное – все ждут окончания дискотеки, чтобы уже навеселе молодые люди подходили к компаниям девушек посимпатичней с одним и тем же вопросом старым как мир: «А что вы делать сейчас собираетесь?» и, услышав в ответ хихиканье, следует второй, а точнее предложение «А у нас выпить есть!». После чего вся компания дружно удаляется куда угодно.

Анечка и подружки не были исключением из таких случаев, а посему уже в восьмом часу вечера веселая компания из нескольких девушек и пяти-шести парней кутила во всю на территории детского сада неподалеку от родной школы.
Молодые люди щедро поили девушек вином, сами отважно наливая себе водки, закусывали по джентельменски огурчиками, нарезкой и всем, на что хватило нехитрых карманных денег, нажитых неправедными путями.
После трех четырех стаканчиков вина Анечке повеселело, и она стала разглядывать парней. Помимо ее нынешнего молодого человека, с которым она встречалась уже несколько дней, компанию составляли его товарищ одноклассник, пару ребят из параллели (кажется, они играли за баскетбольную сборную школы), какой-то зубрила (его взяли, потому что у него были деньги на водку) и еще один парень. Его Анечка раньше не видела, а посему подошла к своему парню и шепотом спросила:
-Миш, а что это за чел с нами? Ну, вон, стоит сейчас с Димкой треплется, пьют за что-то?
Мишка повел на нее помутневшим взглядом и осклабился:
-Понравился что ли? Это Леха. Он новенький, только неделю как к нам перевели. Ничего парень. Сейчас познакомлю! Лех! Иди сюда!
Окликнутый Леха, допив стакан, повернулся и подошел к Мише и Анечке. Миша что-то еще долго говорил, смеялся, хлопал Алексея по плечу, а Аня смотрела в глаза этому парню и понимала, что в первый раз влюбилась. С первого взгляда.
Она знала себе цену. Она по праву была самой красивой девушкой школы, но в этот же вечер они с Алексеем уже безумно целовались в каком-то подъезде, и она готова была на все ради этого человека. И звезды плясали перед глазами, а луна смеялась от счастья.

А на следующий день он даже не посмотрел на нее…

В «Дуплете»

Скука зевнула. Допила бокал и вопросительно посмотрела на Стеллу.
Та сидела неподвижно, все так же крутила в тонких пальцах пузатый бокал и смотрела в пустоту. В уголке чуть ледяных голубых глаз теплилась слезинка.
Александр, заметив, что с его драгоценной пассией, что-то не так оставил удар и, подойдя к тахте, опустился на колено:
-Малыш, все хорошо? Ты себя неважно чувствуешь? Может, поедем домой?
Стелла вежливо улыбнулась, погладила директора по щетинистой щеке и нежно, с давно отработанными нотками произнесла:
-Нет, что ты! Я расстроилась, что ты не положил «своего» в середину и Николай с кия взял партию. Играй, милый и закажи мне еще коньяка. Скажи, пусть оставят бутылку.
Александр улыбнулся и, окрыленный, пошагал к столу, попутно отдав распоряжение официанту.
Стелла же, в ожидании наполнения бокала решила дальше поиграть со скукой в воспоминания. Играть сегодня все равно больше было не с кем:

Партия 1. Клапштос.*
Игра.

- Отлично погудим, подруга! – последнее, что слышала Анечка в трубку мобильного телефона, после чего раздались короткие надоедливые гудки.
Анечка, переставшая являться таковой, уже давно выросла в Анюту. И сейчас, стоя перед зеркалом, наводила последние штрихи для красоты. А именно укладывала прическу и проверяла в сумочке сигареты. Отражение - милая молодая девушка лет двадцати с прекрасной точеной фигуркой, нежной кожей, чуть вздернутым носиком, ямочками на щеках и светлым каре – с вызовом смотрело на себя.
Анюта, сунув на всякий случай в сумочку презервативы и пачку «антипохмелина», одела туфельки, и выскочила на улицу.
Поймав машину, уже через двадцать минут она была в гостях у знакомого.
У Ашота было как всегда шумно, весело и до безобразия накурено. Человек двадцать мужчин и женщин густо населяли квартиру, распивая вино, водку, постоянно дымя сигаретами, разговаривая, смеясь, ругаясь и прочее. В некоторых комнатах занимались, чем попало, в ванной ширялись, в сортире блевали. В общем, обычная блатхата, каких множество по всему миру.
Анюта, недолго думая нагнала остальных гостей по состоянию кондиции, с порога радостно приняв сто пятьдесят водки и отшлифовав это коньяком под бурное одобрение мужской половины собравшихся. На душе сразу повеселело, потянуло на разговоры, а там и в пляс.
Вечер проходил быстро, стопки менялись одна за одной, народ рассасывался, компания теплела. Часа в три ночи уже изрядно набравшись, пару друзей хозяина квартиры решили было разделить с Анютой ложе, но не поделили очередь, в результате чего поделили травм пункт. А Анюта в состоянии «Сыпь, гармоника» отправилась кататься с какими-то «хорошими приятелями» по городу, впоследствии очутившись в какой-то бильярдной.
Там впервые Анюта встала за стол.
Кто думал, что женщин учат играть на бильярде из духа товарищества – заблуждается. Учат исключительно, чтобы созерцать сиськи, попку и полапать. Кто играл с женщиной, которую уже «облапали» - в жизни заречется «учить» играть женщину на бильярде.
Анюта была из тех, кто поняла, что от нее хотят, и, конечно же, показала и изгиб спинки, и вырез платья. А еще она поняла, что эта игра не столько увлекательна, сколько выгодна, всегда при «мудаках» и у женщины здесь «кормушка» хоть куда.
Все же в Анюте была не только красота, но и ум.

Анюта стала посещать бильярдные часто. Почти каждонощно. И все больше втягивалась в этот мир.
В июле в одной бильярдной проводился чемпионат среди любителей. Там была и Анюта. Она не играла, она составляла партию одному игроку. Как шутливо она иногда себя называла «Муза каталы». Турнир проходил симпатично, Анюта потягивала коктейль, ее мужчина проходил ближе к финалу, его партнеры пасовали под ее взглядами.
До полуфинала…
В нем ее кавалер встречался с залетным игроком.
Наверное, это была судьба, но…
Анюта тогда стояла возле стола и смотрела, как навстречу ей идет Алексей. Повзрослевший, стройный, все еще с той же юношеской угловатостью, но уже без мальчишеской удали. И глаза – два тихих омута.
Он узнал ее. Коротко кивнул. Улыбнулся и…
Проиграл.
Точнее не так. Он подарил эти партии. Слил, хотя мог выиграть. Потому что лучше играл, потому что партнер его совершал от злости ошибки, оттого, что Алексей и Анюта почти не отрываясь смотрели друг на друга.
Потом Алексей пожал трясущуюся руку оппонента, взял молчаливую Анюту за плечи и увел.
Они были счастливы целую вечность. Целых три дня.

А потом не позвонила она.

В «Дуплете»

Стелла рассеяно теребила край черной рубашечки, поигрывая лаком ноготков от надстольных ламп. Она давно не задавала себе риторических вопросов, да и не собиралась этого делать. Зато скука явно не собиралась молчать. Подогнув острые коленки под себя, она повернула эфемерную безликую голову и беззвучно спросила:
«Почему?»
Стелла глотнула новую порцию коньяка, поморщила вздернутый носик и чуть слышно шепнула:
-Боялась…
Скука помолчала, покарябала бархат тахты и погодя вновь пристала:
«Чего боялась-то?»
Стелла знала ответ, а потому не задумывалась:
-Счастья боялась. Не верила, что все бывает хорошо. Вот и боялась…
Скука засмеялась:
«А сейчас есть счастье?»
Стелла вдруг искренне улыбнулась, может впервые за много лет, и сказала:
-А сейчас точно нет!
…и допила залпом бокал:

Партия 1. Кикс.*
Дождь.

-Хорошо. Я буду у тебя через десять минут… - трубка тяжело легла на рычаг.
Анна смотрела на себя в зеркало и вытирала предательские слезы. Если бы она пользовалась косметикой, то страшно подумать, что бы сейчас творилось на ее милом личике, но только покрасневшие глаза выдавали следы печали. Отражение – красивая женщина двадцати трех лет, явно знающая себе цену, толк в моде и мужчинах, с вальяжной, слегка презрительной улыбкой, что не делало ее надменной, а скорее (вкупе с ямочками) миленькой, небесными глазами и рюмкой текиллы в руках - смотрела на себя.
Она не выдержала. Она позвонила ему.
Спустя три года.
Она что-то слышала о нем, старалась не думать, сама погрязнув в романах, игре, событиях, она заваливала себя хламом никчемного мира, забывая прибраться на чердаке души. Заливая одну ночь за другой алкоголем, она ложилась с кем-то в постель, чтобы в щемящей груди ощутить после оргазма омерзительный холод и снова рюмка брала свой ход.
Это лето выдалось дождливым. Вот и сейчас за окном шел дождь. Проливной. Но это не остановило Анну. Она обязана была с ним поговорить, хоть пару слов. Иначе хоть в петлю.

Они встретились под козырьком какого-то магазинчика. Он стоял, пил пиво и курил. Такой довольный и спокойный.
Анна, мокрая, замерзшая, в эту летнюю ночь, стоя перед этим человеком, вдруг почувствовала себя виноватой. Виноватой во всем. В том, что тогда не позвонила, в том, что дала проиграть, в тех поцелуях в подъезде, в тех мимолетных встречах, в том, что любит. А он молчал и только улыбался.
Они еще долго стояли. Говорили ни о чем. Пили пиво и курили. Пока Анна не набралась храбрости и не задала впервые ему этот вопрос:
-Ну как, у тебя есть кто-нибудь? – вопрос мог бы показаться, шутливым (так слышался он ей), игривым с намеком на продолжение. Но Алексей ответил серьезно, как с другом делился:
-Да. Есть одна девушка. Очень хорошая. Люблю я ее, наверное. Скоро свадьба. Тебя не зову, сама понимаешь, она у меня ревнив…
Но дальше она уже не слушала. В голове звучало только одно: «Скоро свадьба!»

Что чувствовала она, шагая домой по лужам и, не замечая бьющего по лицу дождя? Текли ли это слезы обиды по щекам, смешно исчезая в ямочках, или слезы любви, а может просто струи воды, стекавшей с намокших волос? Она не знала ответ на свои вопросы, а лишь придя домой долго стояла на балконе, на фоне ночной комнаты, слушая, как ливень стучит по жести водостоков.

Это лето выдалось очень дождливым.

В «Дуплете»

Стелла, сама того не заметив, опрокинула залпом еще один бокал, и в глазах ее заиграли бесноватые огоньки озорства.
Она залихвацки перекинула ножку, обтянутую в тонкие чулки, и поигрывая носком сапожка лукаво прищурилась на скуку:
-Тогда я плакала в последний раз в жизни. Больше ни один мужчина не видел моих слез. Да что говорить? Тогда у меня была тихая истерика. Скольких сил мне стоило не кинуться к нему, не шептать «Это я, я тебя люблю! Ты должен быть со мной!», а улыбнуться, поздравить его, сказать «Спасибо, нам было чудесно!» и весело уйти.
Стеллу начало нести. Язык ее стал чуть заплетаться, но мысль сохраняла логическую цепочку. Хотя скуке было все равно – она внимательно слушала исповедь женщины, поигрывая кисточкой от подушки.
-Да, я была далеко не ангелом, - между тем Стелла уже не могла остановиться, - так что же? Мне надо было ценить и ублажать похотливые полчища скотов? Ублажать – да, ради своей цели, но ценить? Только как ценят кошелек, забавную цацку или новую брошь, с которой надо выйти в свет. Но и я хотела счастья. Сделала ли я все для этого? Вряд ли. Но сделал ли он?
Скука откинулась в тихом смехе:
-А хотел ли он счастья с тобой, женщина? Подумала ли ты об этом?
Стелла сжала губы в побледневшую полоску, что сразу стало выдавать ее не девичий возраст:
-Потом хотел. Но не сделал.
Но к ее удивлению скука не унималась, а все также хихикая, добавила:
-А не многого ли ты просила, женщина, взамен ничего не давая? Жизнь не бильярд – не вся жизнь у борта.
В зале раздались аплодисменты. Николай взял еще одну партию.
В руках Стеллы хрустнула ножка бокала, жалобно звякнув о своей судьбе:

Партия 1. Отыгрыш.*
Прощай.

-А я тебе сказала, скоро буду. Начинайте без меня! – и дав отбой телефону, Аннет устало прикрыла глаза на пару секунд, окунаясь в спасительную темноту и собирая мысли в порядок. После вернувшись в реальность, обратилась к собеседнику, - Прости, дела. Постоянные звонки, презентация срывается. Аврал. Так на чем мы остановились?
И она посмотрела на своего оппонента.
В ресторане, где они в данный момент находились, было все сделано под средневековый манер, разве что только официанты в латах не ходили. Гербы, щиты, различное оружие рыцарей, чучела кабанов и фазанов, а также картины каких-то замков украшали интерьер сего заведения. Столы и стулья были нарочито грубо сделаны из огромных кусков дерева с явными следами хищников, а скатерти отсутствовали как таковые.
Аннет любила этот ресторанчик за тишину, уют, хорошую водку и сговорчивость хозяина заведения Льва Игнатьевича в некоторых финансовых вопросах. Заодно здесь подавали чудесную рыбу на углях и язык.
Невольно взглянув в зеркало, коими были украшены боковые стены ресторанчика, Аннет поймала на себе взгляд отражения – за столом сидела молодая «кошка», излучающая грацию, эротизм и тайну, побуждающую к полету мужской фантазии. «Кошка» была в черном облегающем платье, высоких летних сапожках и легкой накидке. «Кошке» было хорошо, она чуть щурилась, от огоньков близкого камина, катала в аккуратных ручках миниатюрную рюмку и чуть слышно мурлыкала. А напротив «кошки»…
За эти три года Алексей изменился. Если б можно о молодом человеке было сказать, что он постарел, то да, он постарел. Он похудел, стал темнее лицом и больше не улыбался.
Когда он позвонил Аннет, то она даже сначала не поняла о ком идет речь за своими суетными делами. Договорились встретиться, поговорить. И вот – сейчас они в ресторане, он больше молчит, и говорят они, только произнося тосты. Но уже второй графинчик водки подходит к концу, а поэтому надо что-то решать.
Алексей что-то рассказывает, но неохотно, сквозь зубы. Аннет не слушает и кивает, за эти годы научившись делать вид заинтересованности в мужчине. Она смотрит на него, на его пальцы, которые нервно крутят столовый нож и с иронией ловит себя на мысли «переспать с ним что ли?»

…Они целуются в такси. С нетерпением школьников и пьяным хохотом пытаются открыть дверь в ее квартиру, спотыкания и возня в темноте, шепот, полустон, объятия, смешки, звуки падения тел на пол, снова тихий смех и любопытная луна, как и десять лет назад, через окно пытается разглядеть, что же там в темноте?

Больше всего в нем она не любила то, что он просыпался рано и тихо.
В прихожей она нашла короткую записку:

«Жаль, что мы не вместе. Ты всегда принадлежала всем, а все тебе. Считай это мальчишеским хулиганством, но я не хочу быть в очереди на твое счастье. Ты не способна любить, вот и все.
Я любил и люблю тебя с того самого вечера после дискотеки.
Я уезжаю. Мы больше не увидимся.
И не забудь, у тебя сегодня день рождения! Мой тебе подарок:

P.S.:
Безупречны черты красавицы,
Белый волос на плечи льется.
Мое сердце от боли плавится,
А душа от любви смеется.
Этот взгляд словно небо юное.
Этих губ ледяная вежливость.
Рвутся чувства гитарными струнами.
Стало сталью, что пухом нежилось.
Недоверчиво прикосновение,
И молчанье ужасней гнева.
Наказанием мне - забвение.
Моя Снежная Королева.

Прощай.
Не твой, Алексей»
Аннет сидела на стульчике в прихожей с мятой бумажкой в руках и зло, отчаянно смеялась.

В «Дуплете»

Скука угрюмо болтала ногой в воздухе, а Стелла все держала в руках ножку от бокала.
-А ведь я даже не знаю, жив ли он? – вдруг прошептала она. – Прошло уже десять лет. Целых десять лет.
Скука потянулась и тут только заметила, что у женщины дрожат руки. Скуке было непонятно, как можно заставить себя не думать о человеке пол жизни, всю жизнь, вычеркнуть из памяти? И что вдруг сегодня заставило вспомнить ее о некоем Алексее, Лехе, Лешеньке?
Стелла вдруг улыбнулась и, откинув прядь со лба, радостно заявила отринувшей скуке:
-А ведь он тогда в записке поздравил меня с днем рождения. А я до этого и не помнила никогда лет с шестнадцати, что у меня есть праздник. Не отмечала даже. Только ему в первый наш вечер сказала. А он запомнил.
Стелла помолчала и шепнув:
-Вот сегодня у меня день рождения…
Заплакала.

Вокруг рыдающей женщины спешно собирались встревоженные посетители, завсегдатаи, Александр и Николай наперебой суетились и наводили панику, а за стенами бильярдного зала «Дуплет» была летняя ночь, и пахло лилиями.

Скука вышла из прохлады зала, оправила широкополую шляпу, пиджак и пританцовывая пошагала в сторону автопарка.
Она знала, куда ехать.

Добавлено (11.07.2008, 00:24)
---------------------------------------------
Партия 2. Король.*
«Моторола»

-Здравствуйте, Алексей Геннадьевич. – Телохранитель и по совместительству личный водитель, Игнат с беззаботной улыбкой Цербера открыл дверь машины перед шефом. Будучи выше своего подопечного на голову, Алексей Геннадьевич ответил тому вежливым кивком «свысока» и нырнул в нутро тихо урчащей иномарки.
Внутри салона как всегда пахло кожей, легким бризом кондиционера и дорогими духами Ниночки, секретаря и помощницы шефа. Сама Ниночка, утонув в сиденье, томно затягивалась сигареткой и что-то набивала в ноутбуке. Мельком взглянув на Алексея Геннадьевича, она одарила его дежурной улыбкой и вернулась к своим делам.
Надо отметить, что Ниночка была ценным сотрудником и особо ценилась шефом не только как человек деловой хватки и бывшая любовница, но и как женщина умная и тонко чувствующая, где надо оставить личное в угоду деловому. Столь редкое качество и пригодилось ей, чтобы стать хорошим партнером в бизнесе, а не очередной «бывшей» секретаршей шефа.
Алексей Геннадьевич улыбнулся в ответ, по привычке оценив взглядом грацию и формы, скрывающиеся под строгим костюмом Ниночки, и раскрыв свой компьютер, посмотрел распорядок дня. Машина мягко покатила с места, незаметно набирая положенные 120 км/ч. До вылета было еще два часа.

Спустя пятнадцать минут Алексей Геннадьевич закрыл ноутбук, снял очки, по привычке потер переносицу и взглянул в окно машины. Мимо плавно проносились пальмы, лимонные плантации, небольшие городки: все как один похожие друг на друга – белые, низкие с черепичными крышами, постоянно тихие и сонные под неусыпным наблюдением солнца и ветра. Эта страна всегда была ему непонятна и всегда манила. В этой стране жили, как хотели, строили ничего не делая, любили, не прилагая усилия, даже умирали, как-то вяло. Эта страна жила ночью. Кто-то писал про о. Итака: «Груда соли и камня». Про Испанию можно было бы смело переиначить «груда сна и улыбок».
Алексей Геннадьевич любил эту страну. Вот уже прожив здесь без малого десять лет, после того как покинул родину и, организовав свое дело здесь, он отчаянно влюбился в это море, этих людей и этот сон.
И вон спустя столько лет он летит домой.
Слово «домой» показалось чужим, холодным и снежным. Шеф поежился в кресле, вызвав вопросительный взгляд Ниночки, и детским непроизвольным движением оглянулся назад на дорогу, туда, где остался позади его дом с женой.
«Надо бы по новой жениться»- с легкой иронией подумал Алексей Геннадьевич и вновь стал смотреть на проносящийся мимо пейзаж. Арнелла, его нынешняя супруга, могла быть бы описана поэтами как идеал ну или ангел. Эта милая грациозная каталонка на удивление легко смирилась с его изменами и держала семейный очаг в относительном тепле вот уже третий год, что было своеобразным рекордом, как для Алексея Геннадьевича, так и для играющей страстями крови Каталонии. Шеф был привязан к этой женщине, наверное, также как к этой стране – чем-то манящим душу. Была ли это любовь? Вряд ли.
Странно. Отчего-то в этот раз шефу было страшно лететь на родину. Обычно он посещал ее раз в год по деловым вопросам, да и нынешняя поездка не отличалась ничем, но что-то впервые за десять лет терзало душу.
По салону разнесся громкий баритон «Сегодня с утречка я выпил коньячка…». Никто из русскоговорящих сотрудников фирмы Алексея Геннадьевича не мог понять этой странности шефа – поставить себе на мобильный телефон такую фривольную мелодию, но над добродушным начальством посмеивались и списывали на забавы среднего возраста.
-Да, - Алексей Геннадьевич по старинке говорил по мобильному доставая его, отвергая различные примочки вроде видеосвязи и наушников, - Да, Петр. В Москве буду через 5 часов. Сразу к вам. Подпишем и в ресторан. Ты же знаешь – у меня сначала дело, потом тело.
Шеф «вкусно» засмеялся в трубку и отключился от оппонента.
Минут пять он смотрел в окно и потом, тяжело вздохнув, полез во внутренний карман пиджака. Порывшись немного, шеф достал оттуда мобильный, не тот по которому говорил только что, а старую черную «Моторолу», всю поцарапанную, со стертыми кнопками.
Алексей Геннадьевич долго смотрел на экран телефона, будто ожидая чего-то. Ниночка, оторвавшись от своих дел, встревожено наблюдала за шефом. Она все-таки была умной женщиной. Она видела не раз этот телефон, и как-то, будучи в особом фаворе спросила про него. Ответом ей было угрюмое молчание. Но не проходило и дня, чтобы шеф не доставал этот загадочный аппарат и не смотрел в экран как завороженный. И хоть Ниночка и была умной женщиной, но в первую голову она была женщиной, а значит, любопытство взяло свое, и однажды она посмотрела в экран постоянно включенного аппарата.
Нет, оттуда не полыхнуло пламя адово и не украло душу умной женщины Ниночки, но навсегда украло расположение и доверие шефа, который некстати увидел в ее руках Его телефон. И для крошки Нинусика котик Алешка снова стал Алексеем Геннадьевичем. Навсегда.
Вот только одно осталось загадкой для умной женщины Ниночки с той ночи – откуда обычно тихий и спокойный шеф знал такие бранные ругательства, и из-за чего она попала в такую опалу? В памяти той «Моторолы» не было ничего, кроме одного телефонного номера.
А еще Ниночка успела посмотреть «Исходящие». Последний звонок с того номера был, если б вспомнила Ниночка сейчас, то примерно десять-одиннадцать лет назад. С тех пор телефон молчал. И рассудив, что у шефа какая-то своя тайна, и лучше в нее не лезть, помощница строго оберегала покой начальника. Все-таки Ниночка была очень умной женщиной.

-Алексей Геннадьевич, я багаж сдам, а вы с Ниной Владимировной пока в ресторане посидите. До вылета еще время есть. – Игнат пружинистой походкой молодого волкодава ретировался в здание аэропорта Алеканто.
Шеф и Ниночка заказали перекусить в ближайшем ресторане. Подоспевший к горячему Игнат с немого разрешения начальства благоговейно освободившись от руля, заказал двести грамм коньяка и бокал вина. До вылета оставалось двадцать минут.

«Что же сегодня не так» - думал Алексей Геннадьевич, выходя из аэропорта Домодедово и ловко ныряя вслед за Ниночкой в уже ожидающий автомобиль. Игнат, выполняя теперь только функции охраны, был начеку, заменяя небольшой отряд спецназа.
Шеф еще раз заглянул в ежедневник. Ничего не изменилось: «Прилет в Москву… встреча с партнерами… ужин… загородная поездка и игра на бильярде «на интерес»… охота… утром пятого…»
Алексей Геннадьевич долго смотрел на монитор и перечитывал последнюю фразу. На его лице читалась невыносимая работа мысли. Шевеля губами, чего раньше за шефом не замечалось, по детски он повторял тихо «утром пятого… пятого утром…» словно пытаясь вспомнить, поймать ускользающую нить чего-то важного, но никак не мог.
А черная тяжелая машина неслась по российской дороге в сторону столицы сквозь пасмурный летний вечер.

На подписании договора шеф был рассеян, даже подавлен. Процессом и мелочами почти не интересовался, хотя обычно скрупулезно вникал чуть ли, не в самые потаенные места, ища как подвохов, так и выгоды. Сегодня же напротив, только вяло кивал и ставил, не глядя, подписи. Ниночка еще подумала, что подсунь она ему дарственную на дом, то «подмахнул» бы зараз. Но она была не только умной, но и любящей женщиной (хотя и имела при себе «туза» в рукаве).
После деловой встречи, в ресторане, настроение шефа стало еще хуже. Против обыкновения ел он мало и, что больше всего удивило как Ниночку, так и деловых партнеров, впервые заказал себе бокал коньяка. Правда так и не выпил его, а крутил в своих жестких, смуглых руках, словно играя светом напитка.
Ниночка уж было решила предложить шефу отменить поездку за город и отправиться в апартаменты отдыхать, предварительно вызвав доктора, но тут к столику подошел официант и подал на подносе Алексею Геннадьевичу записку.
Тот прочитав ее, стал искать глазами кого-то в зале, и видимо не найдя автора, молча встал и направился к выходу. На тревожный взгляд Ниночки, он улыбнулся и ласково ответил:
-Нинусь, я пойду, перекурю, а то тут свежо. Не волнуйся, отдыхайте! Весели гостей!
Ни тон шефа, ни то, что они сами были гостями, ни тем более то, что шеф не курит, Ниночку ни капли не успокоили, и она вся как на иголках осталась доедать форель. К ее удивлению в этом ресторане готовили отличную рыбу на углях, что для человека, прожившего в Испании большую часть жизни и избалованного морепродуктами было удивительно.

Партия 2. Круазе.*
Память.

Алексей Геннадьевич же, шагнув в прохладу ночи, встал у входа в ресторан, рядом с доспехами рыцаря и долго всматривался под тьму забрала. Потом вздохнул, поглядел в мутное небо и, улыбнувшись, сказал, ни к кому не обращаясь:
-Скучно!
Из-за угла шагнула фигура в широкополой шляпе и, остановившись в нескольких метрах в тени оперлась о колонну. Так они стояли и молчали минут пять.
Алексей Геннадьевич и скука.
Скука вдруг тихо рассмеялась:
-А все-таки, сколько в этот кабак не хожу, удивляюсь, как они такую отличную рыбу делают? А язык отварной – это вообще сказка! Под «холодненькую» так за все золото мира. Наливки у них тут хорошие были, сейчас, уж нет. И потрясающий они харчо готовят. Пальчики оближешь. Хозяин, как бишь его?...
-Лев Игнатьевич, сука… - автоматически ответил Алексей Геннадьевич.
-Да, он самый, так он, Царство ему Небесное, говорят, такие блюда готовил, что сам…
…не слушал дальше болтавшую скуку шеф. Он уже вбегал обратно в ресторан, чтобы оглядев чуть изменившийся интерьер, найти глазами угловой столик возле камина, где ровно десять лет назад сидел он пьяный от водки и обиды, а перед ним сидела Она. Именно в тот вечер он решил, что уедет от Нее навсегда, бросит все, лишь бы не видеть больше этих глаз. Именно в ту ночь они были вместе, а на следующий день, в ее день рождения, утром, он улетал в чужую страну, прощаясь навсегда с любовью, родиной, памятью. Резав по живому, он не мог сдержать слез, глядя под крыло взмывающего самолета. Это было десять лет назад…
…Пятого. Утром.

Скука стояла в проеме ресторанной двери и, ухмыляясь, наблюдала за стоящим на коленях мужчиной в дорогом костюме, который содрогаясь всем телом, тихо хохотал в ладони, а к нему спешили его знакомые, знавшие о нем только то, что он богат, счастлив и везуч, стараясь втайне сломать и завидуя, и молодая шатенка, которая очень любила этого человека. Любила своей деловой хваткой, и от которого имела тайно ребенка. Она все-таки была очень умной женщиной.

…Он брел по улице, волоча ноги, нетвердой походкой ступая в лужи. Перекинув через плечо пиджак и, расстегнув рубашку до середины, он скорее походил на подгулявшего менеджера, чем на видного промышленника. Ночь плелась за ним неохотно, ковыряясь в потемках лунным светом.
Его спутница скука, после помешательства в ресторане, когда он, опрокинув стол, послал всех гостей на…, обругал секретаршу и пошел гулять, куда-то испарилась. Ниночка обязательно расплатится по счету, успокоит оскорбленных партнеров, заявит, что у шефа нелады на личном фронте, чем доставит им удовольствие, расскажет пару шуток и завтра никто и не вспомнит, кроме офисных крыс. Но все это нисколько не волновало Алексея Геннадьевича, который впервые за эти годы, ослабив галстук, вновь почувствовал себя Лехой.
И вот сейчас он брел, куда глаза глядят с двумя старыми желаниями: сыграть на бильярде и напиться. А там уж можно и подраться и с женщинами покутить.
Возможность и для первого и для второго представилась сразу за поворотом. Неяркая вывеска большого темного здания сразу выдала в нем бильярдную.
Недолго думая, Алексей направился к входу, огибая припаркованные машины, и влетел по ступенькам, минуя гардероб, в основную залу, мельком прочитав надпись заведения.

В «Дуплете» Алексей сразу направился к стойке, где заказал себе две по сто коньяка. Один бокал он выпил сразу, даже не поглядев на содержимое. С непривычки напиток показался обжигающим и настолько терпким, что на глазах выступили слезы, а сам свежеиспеченный пьяница закашлялся. Со вторым бокалом он поступил разумней, выпив его глотками, смакуя и прикусывая лимоном.
Организм, не признававший алкалоидов долгие годы, растаял моментально – ноги стали легкие, в голове чуть зашумело, и по лицу стала блуждать глупейшая улыбка, а чувство товарищества ко всем людям заполонило душу.
Привыкая к новому мироощущению, Алексей подышал минут семь, после чего оглядев залу, увидел у одного и столов большое сборище народу. Подойдя, он стал наблюдать за партией двух игроков: дородного плотного товарища и юркого нервного пузанчика с чуткими пальцами. У первого отлично шли чужие, но бездарные выходы, а пузанчик, явно красуясь, выписывал вполне занятные свояки, после, впрочем, совершенно глупо тушуясь на простых шарах. Видимо, игра не привлекала бы столько внимания, если бы не солидная пачка банкнот на столике, недалеко от алой тахты, на которой устало наблюдала за игрой женщина средних лет в черной блузке, юбке и низких сапожках.
Опьянение Алексея смело как рукой.
Он бы узнал Аню из тысячи других женщин, но просто так подойти к ней, спустя столько лет, случайно встретив в какой-то бильярдной? Было невозможно.
То ли коньяк ударил в голову, то ли молодецкая удаль, которая охватывала Алексея каждый раз, когда он видел ее синие как небо глаза, но он вдруг достал мобильный (нет, не рабочий, а старую черную «Моторолу») и набрал единственный номер из записной книжки. На экране высветилось:
«Набираю: Анечка… Соединение…»
Стрелки поползли по дисплею мобильного телефона как секунды, а Алексей думал, что невозможно, немыслимо, чтобы тот же телефон остался, пока…
…Пока в бильярдной зале не раздался звонок мобильного телефона, и женщина на тахте не вздрогнула, выронив из тонких пальцев пузатый бокал.

В «Дуплете»

Ее успокоили, дали еще коньяка и теперь она сидела и, раскатывая во рту терпкий напиток, отрешенно думала о будущем.
Что ждет ее дальше? За спиной большая часть жизни, а впереди – все, то же самое? Она уже не молода, и рано или поздно мужчины начнут отворачиваться от нее, рука не всегда сможет держать кий, а счет в Банке сменится мелочью в банке. И останется только брюзжать на лавке, да вспоминать «красивый абриколем в угол», и то рассказать будет некому.
Даже скука куда-то делась...