Quote (Lustig)
Aliska, феникс, как дела? мы ждем тебя...
Дела? - замечательно! Почти как новенькая. 
Сегодня только пальчик на правой руке прооперируют. 
Недавно с мотоцикла свалилась. Раздолбила кости на большом пальце правой руки. Чет немного кривовато сростаются. Сегодня хирурги все поправят. Я поэтому пока много писать не могу. Но левой рукой уже трынькатся по клаве приноровилась. У меня прям какой-то "гипсовый" период в жизни идет. Но кажется все подходит к концу, так что "не долго мучалась старушка"
Quote (Lustig)
у меня и в мыслях стебаться не было
Ну и зря. Дружественный стеб это иногда именно то, что надо. Ну типа ложка сладкого дегтя в бочке горьковатого меда.
Quote (Lustig)
жаль рассказ твой не прочел...
То, что я последнее время пишу рассказами не назовешь. Так, короткие очерки о себе самой. В том куске, который я удалила, был описан один вечер из моих спортивных будней. Про то, как я собиралась на волейбольные соревнования. С волейболом у меня пока не самые лучшие времена, поэтому чтобы себя не расстраивать я лучше на днях попытаюсь написать про то, как я ходила учиться у австралов играть в бильярд. Ну а рассказов так, чобы было кратко и емко, да еще и с диологами уже давно не писала. Раньше какой-то детской фантастикой баловалась в стиле "Алиса из будущего", потом немного было вольных имповизаций на тему любви со счастливым концом, но чего то глубокрмысленного мной пока еще написанно небыло... Не поверишь, порой даже времени не хватает на то, чтобы сесть и мысли в кучу собрать... Живу под час совершенно бездумно.
Добавлено (27.06.2008, 05:16)
---------------------------------------------
Я, АВСТРАЛИЯ И БИЛЬЯРД.
Из цикла "рассказы о себе"
За окном повис типичный осенний австралийский вечер. Мутновато-серое небо, грузно свисавшее над крышами домов, опиралось на кроны раскидистых деревьев и изо всех сил пыталось не расплакаться. Это был один из тех вечеров, когда озябшее солнце, по каким то известным только ему причинам, не торопилось уходить домой, а вместо этого неуклюже куталось в ватные облака и застенчиво улыбалось. В воздухе витали нотки соли и горьковатый привкус эвкалипта. С океана потянуло прохладой…
Повернув ключи в замочной скважине и оставив позади уютное тепло своего дома я оказалась на милой сердцу улочке одного из мельбурновских сабербов. Державшееся до последнего небо, как будто специально дождавшись моего появления, пристроилось у меня на плече и с облегченьем разрыдалось. Несколько минут я простояла в оцепенении - прислушиваясь к шелесту желто-зеленной листвы и мысленно наблюдая со стороны за тем, как влага, окутывая мои волосы, старательно распрямляет только что завитые кудряшки. Прохладный бриз, минуя перламутровые пуговки моей блузки, вкрадчиво проникал во внутрь и ласково играл с моей кожей. На мгновенье стало так холодно, что я очнулась от сиюминутного забвения и почувствовала, что все мое тело покрыто гусиной кожей, a бесстыжие соски напряжены и игриво проступают сквозь тонкий шелк блузы. Крупные капли дождя, стекая с кончиков волос, собирались в маленькие струйки, образовывали миниатюрные водопады и струились вниз по моему телу в места, где совсем недавно побывал ветер. От этого ткань намокла и стала предательски облегать грудь. Идти в таком виде в бар, где собираются толпы мужчин было все равно, что выходить с красным плащом на арену к быку, поэтому не долго думая я зашла обратно в дом, накинула кофту, захватила зонт, и вновь вернулась на промозглую осеннюю мокрую улицу. Раскрыв над собой большой яркий кусок непромокаемой материи я чуть прихрамывая зашагала вниз в сторону хайвэя, напевая песенку из кинофильма «Перекресток»…
К тому моменту, когда впереди меня показалась улочка застроенная кафешками, пиццериями, барами и прочими магазинчиками, луне таки удалось вытеснить солнце с поднебесной и теперь она гордо висела над побережьем, изредка пугая прохожих своим бледным видом. Темнело. Словно по взмаху волшебной палочки вдоль улицы зажегся ряд тусклых фонарей. Мне сразу вспомнилась до дыр затертая строчка из стихотворения Блока: «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека.» Аптека действительно вскоре показалась на моем пути, привлекая запоздалых посетителей яркой неоновой вывеской с зеленым до безобразия пропорциональным крестом. С чувством какой-то щемящей душу ностальгии вспомнилась мне наша минздравовская рюмка с обвитой вокруг нее змеей и капающим ни то лекарством, ни то ядом с ее языка. Но настольгировать долго не пришлось, потому как впереди забрезжила вывеска бара в котором, если меня не обманывала интуиция, должны были быть бильярдные столы…
Небо, нарыдавшись вдоволь, все еще всхлипывало, но уже не стремилось залить всех своими солеными слезами. Вместо этого, немного грустно склонив голову набок, оно наблюдало за результатами своих деяний. По дорогам неслись автомобили, оставляя за собой фонтаны разноцветных брызг. По тротуарам шли пешеходы, периодически наступая на мокрые газоны и оставляя за собой вереницы нецензурных выражений и кокетливых вскриков. Я открыла старую массивную дверь бара и мгновенно, оставляя за собой свежесть вечернего города, окунулась в неожиданно теплую залитую мягким сетом атмосферу старого английского паба…
Тихо играла музыка. Пахло солодом, старым деревом, кожаной обивкой и сухарями. Со всех сторон доносился монотонный гул, генерируемый постояльцами бара. Стоя почти у самого входа, я краем глаза заметила наличие четырех бильярдных столов слева и, по крайней мере, пяти мужчин справа, сидевших вдоль стойки бара и с любопытством разглядывающих мою персону. На мгновение одна часть меня сжалась в комок, а другая поддалась пьянящему чувству смятения. К счастью, способностей долго паниковать, краснеть или падать в обморок не было в моем списке. Напротив, где-то глубоко в подкорке моего головного мозга была прошита другая установка – мужчин нужно любить, их обществом можно бесконечно наслаждаться. Я откинула с плеч мокрые волосы, а вместе с ними и все сомнения и с независимым видом направилась прямиком в ту сторону, где на мгновенье в воздухе завис немой вопрос…
Через несколько минут дружеской беседы я уже была немного знакома с местными реалиями, а посему, пользуясь случаем и не злоупотребляя дружеской гостеприимностью местных аборигенов, я тихо проскользнула в бильярдный зал. Над столами, словно перевернутые бокалы из под мартини, свисали металлические плафоны. Далеко в углу, вечно находящемся в сумраке, словно коллекция старых дорогих мечей были бережно развешаны кии. Зеленое сукно было изрядно потерто. Игра шла всего за одним столом и имела одного зрителя в лице не высокого австралийца в возрасте далекозатридцать с незатейливым именем Бернард.
Не знаю что именно привлекло внимание Бернарда – толи мой растерянный вид, стоящей с кием у края стола, то ли тот факт, что я не правильно уложила цветные шары в пирамиду, но как истинный джентльмен он явно не собирался оставаться безучастным. Через несколько минут он с невозмутимым видом предложил мне себя в качестве напарника, а я с таким же невозмутимым видом приняла его предложение. Не смотря на всю внешнюю простоту и неказистость Бернарда было в нем что-то чертовски привлекательное. Про таких мужчин не говорят, что он красавец, про таких говорят, что у него есть шарм. Он не пытался нелепо шутить или задавать кучу вопросов. С ним было легко молчать, равно как и говорить, не боясь за свой не идеальный английский. От него не пахло дорогим парфюмом, но при этом и не воняло дешевым одеколоном. Он был спокоен и невозмутим, уравновешен и выдержан. Каждый раз, стоя рядом с ним и наблюдая за очередным ударом, я чувствовала тепло его кожи и вдыхала едва уловимый аромат белого мускуса. Я люблю мужчин. Люблю всех и каждого в отдельности. Быть может поэтому мне всегда с ними легко и просто…
Берни не принадлежал к числу тех профессиональных игроков, которые собирают партию с кия, а посему играть с ним было весело и интересно. В этой игре мы не были соперниками, мы были партнерами. Впервые я не ради хохмы лупила по шарам, как это бывало раньше с друзьями, а осмысленно пыталась делать расчеты и как губка впитывала новые советы и рекомендации.
К тому моменту как зазвонил мой мобильник, было сыграно шесть партий и я была завербована в клуб болельщиков местной футбольной команды Richmond Tigers. За мной приехали и нужно было прощаться. Мы обменялись крепким рукопожатием и ничего не значащими фразами в стиле See ya. Через десять минут машина уже везла меня по ночным улицам спящего города. Яркие звезды танцевали над головой, а в голове танцевала только одна мысль – я люблю мужчин! Все самые яркие воспоминания моей жизни связанны именно с ними – все взлеты и падения, все победы и поражения...
Стало совсем холодно. На дорогах почти не осталось машин. За окном повисла типичная осенняя австралийская ночь…
Добавлено (28.06.2008, 20:34)
---------------------------------------------
Я, АВСТРАЛИЯ И МЕДИЦИНА.
Из цикла «рассказы о себе»
Надо отдать должное ее величеству жизни – человек я здоровьем не обделенный, а посему люди в белых халатах для меня скорее персонажи из детских страшилок, которыми меня пугали родители в моменты отчаяния, нежели вполне одухотворенные создания. Но таков уж закон природы – рано или поздно мы встречаемся с неминуемым и приходим к неизбежному. Оставив за спиной почти три десятка лет и переехав на другой край земли, меня все-таки угораздило попасть в накрахмаленно-белые стены госпиталя и добрые руки Пилюлькина. Справедливости ради замечу, что доктора звали Alex и было в его азиатско-раскосых глазах что-то гипнотическое, но это уже совсем другая история…
На календаре была рядовая среда абсолютно рядового июня за тем лишь маленьким исключением, что во всем мире это считается абсолютно рядовым летом, а в Австралии типичной зимой. Правда зима местными жителями воспринимается абсолютно по разному. Если в России во время трескучих морозов люди на улицах отличаются только толщиной шуб и качеством пуховиков, то в Австралии, глядя на людей, порою вообще невозможно определить текущее время года. Тут тебе и мальчишки в безрукавках катающиеся на скейтах, и мужчины в костюмах спешащие куда то, и девушки в шапках ушанках, шарфах и сапогах из овечьей шкуры. Одна из таких снегурочек и показала мне любезно дорогу к госпиталю, которую, казалось, знали все кроме меня…
Стрелка часов нехотя переползла отметку одиннадцати. За окном было светло и по-прежнему хотелось жить и радоваться. Хотя радость омрачал тот факт, что к этому моменту я ни ела вот уже 12 часов и вопрос о том когда мне представится такая возможность оставался открытым. Госпиталь был похож на огромный муравейник с кучей этажей, бесчисленным количеством коридоров и инфиниумным числом кабинетов. Вокруг косяками перемещались люди разных национальностей и исповеданий, говоря на своем языке и создавая неописуемый гул из которого вычленить что-то членораздельное было задачей практически не разрешимой. На одной из стен висел большой и яркий плакат с надписью “We respect your culture”, а чуть ниже чья-то гостеприимная рука маркером дописала “So go home”. Трогательный патриотизм, чего еще тут добавишь…
К тому моменту как минутная стрелка, приложив ряд усилий, сделала еще один круг, до меня таки дошла очередь и маленькая медсестра индуска, назвав мое имя, поманила меня куда-то в святые святых, где я еще никогда не бывала. В помещении куда мы вошли пахло спиртом, чистыми простынями и свежими яблоками. Заполнив ряд бумаг, мне вручили две бирки, стопку белой одежды и отправили переодеваться. В тот момент я наивно полагала - что все скоро закончатся. В тот момент - все только начиналось…
Выйдя из душа, укутанная в бесформенно-мешковатую белую рубаху до пят, я почему-то почувствовала себя Зоей Космедимьянской, которую вот-вот расстреляют. В коридоре было холодно и не уютно. Лишив меня personal belongings, мед сестра как-то хитро улыбнулась и оставила сидеть меня на стуле. Вскоре инопланетяне в белых рубахах как у меня стали прибывать и свободных посадочных мест почти не осталось. Прошло два часа. Врачи словно перелетные птицы хаотично перемещались по коридорам, а мы так и сидели в ожидании чуда. Где-то в другом отсеке было слышно бормотание телевизора, зуб не попадал на зуб и щемящее чувство голода сухим комком застряло где-то в горле. Вскоре первую партию счастливчиков загрузили на каталки и развезли по операционным. Близился момент X. Я по-прежнему не теряла надежды, что он наступит очень быстро, и уверенно гнала от себя медленно подкрадывающееся отчаяние. Время тянулось мучительно нудно. Стена была отвратительно белой. Вокруг сидящие индусы нагоняли тоску. Нужно было как-то бороться с начавшим одолевать меня сумасшествием, а посему я направилась туда, где шуршал телевизор…
К моей величайшей радости свободных мест там было предостаточно, а единственными обитателями этого коридорного пролета были два симпатичных мужчины. В одном из них явно текла итальянская кровь. Он был смуглокож, черноволос и по своему красив. Второй был крепким коренным австралом с волосатыми ногами и привычной для местных татуировке на лодыжке. Встреться мы с ним где-нибудь в баре – в его глазах без сомнения можно было бы прочитать что-то типа “Don’t be afraid of me, Babe. I’m a sweet guy. Wanna make love with me?” Но в сложившихся обстоятельствах в его глазах читалась только грусть. Заметив, что у него тоже проблемы с кистью правой руки мое сердце екнуло и из меня автоматически выскочила фраза:
-Hi, mate. What have you done to yourself, poor thing?
-Don’t even ask me, darl – бросил небрежно в ответ мой новый австралийский знакомый и в кратких чертах обрисовал картину происшедшего.
Пока он рассказывал мой взгляд периодически скользил по его коленям, которые по мужски как обычно были расставлены довольно широко. Вся конфузность ситуации заключалась в том, что на нем была одета довольно короткая белая рубаха и я с едва прикрытым интересом и любопытством рассматривала цветовую гамму его нижнего белья и то, что под ним прорисовывалось. Но бесстыжесть имеет всегда свои пределы, а посему, перекинувшись еще парой ничего не значащих фраз, я попыталась сконцентрироваться на телевизоре. Прошел еще один час. По телевизору показывали очередное шоу в стиле «Смак» от чего чувство голода усилилось на столько, что я готова была съесть близсидящего итальянца. Вскоре пришли за новой группой новобранцев. Почему-то пожилого мужчину не уложили на каталку, а повели пешком. Сзади в разрез рубахи были видны его причудливые рейтузы и волосатые ноги. Почему-то стало смешно.
-nice view- озвучил итальянец, чем поверг меня в короткосрочную, но бурную истерику.
Так прошел еще один час. За окном темнело. Чувство голода сменилось чувством безысходности, но я по-прежнему не теряла надежды. Потому что нам - русским - с молоком матери передавали установку о том, что надежда умирает последней. Последней была я. Правда я не Надежда и умирать не собиралась, но по какому-то не гласному джентльменскому соглашению всех мужчин прооперировали до меня. Оставляя меня сладкую на посашек. Помню, как везли в операционную, как зачитывал права анестезиолог, как склонились над моим лицом гипнотизирующие азиатско-раскосые глаза хирурга. Потом было забвение и непоколебимая вера в то, что все будет хорошо!
вы вообще про что? какими то загадками говорите
