| Lustig | Дата: Суббота, 31.05.2008, 02:35 | Сообщение # 1 |
 Постоялец
Группа: Пользователи
Сообщений: 131
Статус: Offline
| Вторник был хорош тем, что Миркин шеф весь день оперировал, и она могла незаметно опоздать на пятнадцать минут с обеденного перерыва. Эти пятнадцать минут были принципиально важны, поскольку дорога до бани и обратно занимала полчаса. Остававшихся от обеденного часа тридцати минут для ебли было раздражающе мало. Сорок пять минут - было уже кое-что.
Я парковался на неприметной, круто сбегающей с холма улочке и, сидя в машине, ждал, глядя на серую громаду госпиталя. Ровно в двенадцать в толпе снующих в стеклянных дверях людей появлялась узкобедрая, с волнующе высокой грудью, фигурка Мирки. Бесценное время перерыва уже шло, но быстроту шага из соображений конспирации приходилось сдерживать, отчего походка ее лишалась плавности и делалась как у заводной куклы. Меня всегда возбуждала эта обузданная торопливость.
Дойдя до машины, она, быстрым движением открывала дверцу и садилась рядом со мной. Я мгновенно трогал с места и, действуя левой рукой, выруливал с территории госпиталя. Моя правая рука в это время расстегивала пуговицу и молнию на Миркиных брюках и тут же ныряла ей между ног. Сотня шагов от ступеней госпиталя к машине под обстрелом глаз возможных свидетелей заводила ее не меньше, чем меня, поэтому ее пизда всякий раз уже успевала намокнуть. Вообще говоря, я никогда не видел ее пизду сухой.
Маршрут был выверен до последнего поворота, до едва зафиксированной остановки перед знаком «стоп», до пропускаемой между колесами выбоины на асфальте. Два критерия были основополагающими – минимум затраченного на дорогу времени и объезд улиц, где мы могли напороться на Миркину свекровь. Мирка надевала темные очки и откидывала спинку кресла. Последнее, помимо маскировки, облегчало доступ моей руки к ее гениталиям.
Ее левая рука, перекрещиваясь с моей правой, забиралась ко мне в штаны, где ее радостно встречал мой изнывающий хуй. Сильное возбуждение сковывало Миркины движения, поэтому она просто держала его, как держат свечку или стакан.
Первый оргазм накатывал на нее еще по дороге, обычно при выезде на Лексингтон стрит. Там всегда долго горел красный свет, что позволяло мне отвлечься от дороги и полностью сосредоточиться на Мирке. Мои пальцы вдохновенно ускоряли движения, тело ее конвульсивно выгибалось в кресле, раздавалось легкое «ахах», и ее темные очки сползали на запрокинутый лоб, открывая застывшее на несколько мгновений лицо с запавшими глазами. Моя рука возвращалась на руль. От нее чудесно пахло Миркиной секрецией.
Оставшиеся несколько минут дороги посвящались заталкиванию возмущенного хуя в штаны, застегиванию молний и успокоению сердцебиения. Затем я высаживал Мирку у ступенек бани и она змейкой проскальзывала в неширокую дверь. Я парковал машину за поворотом и, оглянувшись, входил в слегка пахнущий хлоркой вестибюль.
Мирка дожидалась в углу, сидя под растущей в ведре пальмой. За стойкой перед кассовым аппаратом на вертящемся стуле восседала дежурная. Обычно это была низкорослая грудастая и задастая мексиканка в фиолетовой футболке. Справа от нее были сложены стопкой махровые полотенца. На стойке возвышался стаканчик с одноразовыми расческами для посетителей. На футболке кассирши, на полотенцах и расческах красовалась одна и та же надпись - «Hot Tubs».
Я оплачивал часовой сеанс и торопливо заполнял обязательный бланк, каждый раз ставя одно и то же имя – John Smith. Мексиканка захлопывала кассу. Мирка, реагируя на этот звук, вставала и подходила ко мне. Дежурная, скользнув по ней взглядом, снимала с крючка ключ, брала два полотенца и, зажав их под мышкой, шествовала по длинному коридору, перекатывая мощные ягодицы под черными трикотажными брюками. Справа и слева располагались «номера», и мы с Миркой всякий раз пытались угадать, какой из них нам выпадет в этот раз.
Впрочем, догадками мы делились уже потом, на обратном пути, а пока нас заполняло ощущение последних секунд перед соитием. Этих секунд было больше, если свободный номер оказывался в конце коридора, или совсем мало, если он бывал в начале. Нам больше нравились дальние номера. Эти секунды уже не считались потерянными, как например время, потраченное в дорожной пробке. Внешний мир для нас уже не существовал, и выкрашенная зеленой краской кишка коридора воспринималась как врата рая. Мы шли, слегка касаясь друг друга боками, как два лосося, стремящиеся вверх по порожистой реке к заповедным нерестилищам.
Наша провожатая открывала заветный вход в райские кущи, с порога отработанным движением бросала полотенца на кушетку и, пропустив нас вперед, захлопывала дверь. В первые посещения под стук двери мы уже целовались и одновременно торопливо раздевали друг друга. Постепенно мы поняли, что гораздо быстрее раздеваться по отдельности. Так что теперь под затихающую вибрацию захлопнувшейся двери в угол летели уже последние комки одежды.
Мы, стоя, переплетались телами, вдыхая аромат возбужденных гениталий и легкий, появляющийся за полдня сидения в офисе, запах пота. Все происходило быстро, но в нашей торопливости все же был ритм, всегда сопутствующий настоящему наслаждению.
Я разворачивал Мирку спиной, она опиралась локтями о кушетку и слегка расставляла свои длинные ноги. Я с ходу вставлял не верящий своему счастью хуй в мокрую горячую глубину и замирал на несколько секунд. Иногда после этого мне удавалось сделать несколько плавных движений, но чаще я сразу же вынимал его обратно, и Мирка, присев на корточки, вбирала его в себя ртом, скользя губами по смеси наших соков. Она в упоении двигала коротко стриженой головой, и я чувствовал ее теплые губы и шершавый, как у кошки, язык. В преддверии развязки она проталкивала его глубже, так что я ощущал головкой члена ребристую поверхность ее нёба. Наконец она с покрасневшей шеей и закрытыми глазами до предела насаживалась на него ртом и, борясь со спазмами, издавала отрывистые сдавленные звуки. Услышав эти звуки, я терял какой-либо контроль над собой. Мирка мне как-то говорила, что я ржу, как жеребец. Возможно это был лишь расхожий штамп, но из моей груди в этот момент действительно вырывались несвойственные мне звуки. Тягучие волны накатывали одна за другой, принося наслаждение освобождения.
Потом Мирка поднималась и я целовал ее солоноватый рот, взяв в ладони ее маленькие вздрагивающие ягодицы. Ее большие груди, не пострадавшие от двукратного материнства, упруго упирались в мои ребра. В ней было много кошачьего – и скуластое лицо с чуть раскосыми зелеными глазами, и беззащитность пополам с беззастенчивостью, и плодовитость, и блядовитость, и даже скорость, с которой проходили поставленные мужем синяки. Способность беременеть у нее была феноменальной, так же как и способность стремительно восстанавливать форму после абортов и родов. Это не требовало от нее никаких усилий – Мирка не придерживалась никаких диет и не признавала никаких физических упражнений, кроме секса.
Я укладывал ее на кушетку и целовал ее плечи, щедро осыпанные веснушками, часть которых просыпалась между гладких грудей. Плечи были ее сильной эрогенной зоной; иногда она могла кончить лишь от поцелуев плеч. Впрочем, в большей или меньшей степени эрогенным было все ее тело, а оргазмы всегда были где-то рядом, и она легко добывала их один за другим, словно обрывая малину с куста.
Прямо от плеч я с упоением погружался языком между Миркиных ног. Пизда была неожиданно сладковатой, может быть именно из-за постоянно сотрясавших ее оргазмов. Слушая раз за разом ее «ахах», я представлял, скольких женщин природа безжалостно обделила, чтобы сделать ей этот поистине царский подарок.
После череды Миркиных оргазмов мы отправлялись в подсвеченную лампами ванну с гидромассажем в углу комнаты – блядский аквариум, как называла ее Мирка. Включив струи на полную мощность мы плавали в хлорированной воде, сплетаясь потерявшимми вес телами.
Потом я садился на бортик джакузи, и Мирка жадными губами возвращала моему хую прежнюю твердость. Торопливо вытираясь, мы возвращались на кушетку, и тут уже начиналась настоящая ебля – вдохновенная и изобретательная. В какой-то момент Мирка ложилась на правый бок, немного подтянув левую ногу. Я вытягивался за ее спиной и втискивался в нее, преодолевая сопротивление плотно сжатых бедер. В этой позе она получала серию сливающихся один с другим оргазмов, горстями отправляя малину в рот.
Минут оставалось все меньше, и я, поставив Мирку на колени, разламывал ее похожую на сливу задницу на две дольки, находил розовую сердцевинку, смазывал ее припасенным гелем и осторожно вводил натруженную головку. Мирка утверждала, что я был первооткрывателем в ее прямой кишке. По ее мнению, это обстоятельство делало наши отношения более интимными.
Я наслаждался скользкой теснотой Миркиной задницы, смакуя каждую оставшуюся минуту. Напротив меня мерцала лампочками термостата маленькая парная, в которой у нас никогда не хватало времени побывать. Впрочем, нас не очень манила ее сухая духота.
Вскоре висевший на стене телефон начинал мурлыкать. Не нарушая ритма движений, я брал трубку и слышал любезный голос дежурной:
- You have fifteen minutes left.
- Okay, we are coming, - каламбурил я, и, не нажимая на отбой, бросал трубку на кушетку.
Затем, плотно сжав ладонями половинки сливы, после маленькой паузы я в несколько движений добирался до заветного пика. Изливаясь в Миркин зад я избегал ненавистных мне презервативов и не подвергал ее опасности забеременеть.
Когда затихали наши последние судороги, мы разъединялись и начинали действовать быстро и четко. Мгновенный душ, – не приняв его было немыслимо появиться в офисе, - мелькание полотенцев, вжиканье молний, и мы выходили в коридор. Дежурная с удивлением смотрела на нас со своего вертящегося стула, явно не ожидая столь быстрого нашего появления. Иногда она все еще сжимала телефонную трубку в руке, недоверчиво поглядывая то на нее, то на нас.
Я выходил первый и подгонял машину к ступеням. Мирка, завидев меня сквозь стекло, быстро выходила следом и садилась в кресло через притокрытую мной изнутри дверцу. На ней вновь были темные очки. Короткие волосы были чуть влажными у корней.
Мирка была суеверной и верила во множество примет. Равнодушной ее оставляла только черная кошка, которую она, очевидно, считала близким по духу существом. Зато в магию цифр она верила свято. Ее несчастливым числом было одиннадцать. Если вторник попадал на одиннадцатое, свидание отменялось, несмотря на всю похоть, которую я с самого утра разжигал в ней телефонными звонками и короткими посланиями по электронной почте. Когда однажды в бане нам выпал одиннадцатый номер, она категорически воспротиивилась туда идти, пожертвовав несколькими минутами, ожидая пока освободится другой. Она не позволяла мне ехать по одиннадцатой улице даже если взамен приходилось сворачивать на тринадцатую.
На обратном пути молчаливое возбуждение у Мирки сменялось расслабленной болтливостью. Она смеялась каждому пустяку. Но это происходило недолго. По мере того, как сокращались, возвращаясь в исходное состояние, мышцы влагалища и ануса, малиновый куст тороплво отцветал, покрывался зелеными узелками завязи, и когда я высаживал ее у госпиталя, он вновь пламенел спелыми ягодами.
Поскучневшая Мирка выскакивала из машины и быстро шла под колоннами к стеклянным дверям. Скорый шаг теперь можно было не скрывать. Торопливость возвращающегося на работу сотрудника выглядела естественно.
Весной нам повезло. В субботу вечером Миркина свекровь уехала в отпуск и увезла с собой внуков. Муж хрестоматийно находился в командировке и собирался вернуться домой в воскресенье поздно вечером. Весь воскресный день был в нашем распоряжении.
Мирка придирчиво проэкзаменовала подарок судьбы. Дата – двадцать пятое марта выглядела безопасно. Поинтересовалась номером моего дома – он был трехзначным. Уточнила, что у моей кровати было, как обычно, четыре ноги. Впервые обратила внимание на номер мой машины - единицы в нем отсутствовали вовсе.
Было решено встретиться в десять утра в парке. Выходить из дому раньше было бы неконспиративно - могли позвонить муж или свекровь. Встреча в одиннадцать и в течение всего следующего часа исключалась. Ждать двенадцати не было сил.
В воскресенье я проснулся в половине восьмого в предвкушении великого дня. После разминки и небольшой пробежки принял душ. Легко и калорийно позавтракал.
Без четверти десять я уже сидел в машине в условленном месте в парке недалеко от Миркиного дома. По-весеннему голые ветви деревьев, бросали на асфальт чуть подрагивающие фаллические тени. На магнолиях набухли бутоны, размером с девичью грудь. На джазовой волне негромко звучал низкий, с волнующей хрипотцой, женский голос.
Воскресным утром аллеи парка были пусты, и любой прохожий был виден издалека, так что Мирка в случае появления знакомых могла спокойно пройти мимо меня. Если у госпиталя нашим прикрытием была толпа, то теперь нам помогали дальний обзор и пустынность места. Мы гордились тем, что сумели приспособиться к новым условиям.
Из-за поворота аллеи показалась Мирка в темных очках. На ней была легкая спортивная куртка и шорты, доходящие до середины ягодиц. Я сглотнул слюну. Хуй отозвался деятельным набором упругой массы. Мирка заметила мою машину. Я это понял по легкому сбою в ее походке, по принужденно-укороченному шагу. Мои мягкие спортивные штаны украсились внушительной выпуклостью, словно в них закатился бейсбольный мяч.
Мирка, оглядевшись, скользнула на сиденье и захлопнула дверцу. Я повернул ключ зажигания, прервав на мгновение работу радио. Мои пальцы уже знакомилась с застежкой Миркиных шорт, когда оно зазвучало вновь:
- Мы приветствуем радиослушателей джазовой волны и напоминаем тем, кто
еще не перевел стрелки своих часов, что, в этом году переход на летнее время произошел на три недели раньше. Итак, сейчас у нас на Тихоокеанском побережье одиннадцать часов утра...
Мирка с ужасом посмотрела на радио. Затем она, отодвинув мою руку, достала из кармана мобильный телефон. В прямоугольном окошечке темнели две отвратительные безносые единицы и отделенные от них ехидно мигающим двоеточием два бездарно прямоугольных нуля.
Мирка, отбросив мою руку, и не заботясь больше о конспирации, опрометью выскочила из машины и прямиком, через кусты бросилась к соседней аллее. Я вышел следом за ней и с тоской поглядел на мелькающие меж ветвей полуприкрытые ягодицы. Догонять ее не имело смысла.
Аллея по-прежнему была пуста. Я зашел за мощный сосновый ствол, покрытый рубчатой красно-бурой корой, приспустил штаны и, сделав рукой несколько возвратно-поступательных движений, выстрелил а опавшую хвою белыми тягучими каплями. Одна из капель краем угодила в рыжего – под цвет хвои - муравья и он отчаянно замельтешил свободными лапками, пытаясь освободиться из липкого плена.
В понедельник Мирка позвонила с работы.
- Ты представляешь, возвращаюсь я вчера из парка, а Славка как раз из аэропорта на шаттле подъезжает! Говорит, - пусть другого идиота ищут – по воскресеньям по командировкам ездить. Хотя, я думаю, просто закончил дела пораньше и выделывается, какой он от начальства независимый...
- Он не спросил, откуда ты идешь?
- Я по дороге как раз мороженое купила – очень удачно. А дома чайник еще теплый был. Он потрогал, незаметно так... Так что все нормально. Сказал только, что в таких шортах одни бляди ходят.
Дальнейшее мне можно было не рассказывать. Я знал, что Мирка умела отблагодарить за комплимент.
После понедельника наступил вторник. Он был хорош уже тем, что Миркин шеф весь день оперировал, и она могла незаметно опоздать на пятнадцать минут с обеденного перерыва.
|
| |
| |
